Ветер — естественное воплощение скорости, стремительности и неистовства, бесплотный знак эфемерности и пустоты, общепризнанный символ непостоянства и изменений («ветер перемен»). Ветреность — не самое лучшее из качеств, присущих людям, выражающее беспечность, легкомыслие и недалекий ум («ветер в голове»).
Иногда ветер ассоциируется также со слухами и сплетнями («собака лает, ветер носит»), а для китайцев, акцентировавших внимание на его важной роли в опылении растений, ветер является еще и природным сексуальным символом.
В мифологии ветер символизирует божественное дыхание, тождественное дыханию необъятного Космоса, извечную стихию, существовавшую еще до начала времен. В книге Бытие, например, говорится о ветре под именем Духа Божия, носившегося во тьме первозданного хаоса.
Для жителей индонезийского острова Сулавеси наше дыхание — суть ветер, что вдохнул в первого человека коварный бог смерти Комбенги, подменивший им бессмертное божественное дыхание Лай. Ветер, заключенный в груди, постоянно стремится вырваться на свободу, и потому люди смертны.
В мифах, раскрывающих дуалистическую сущность природных явлений, ветер может рассматриваться и в качестве быстрокрылого божественного посланника, и в виде яростного демонического вихря, несущего страшные болезни и смерть.
В китайских мифах упоминается свирепая птица дафэн («большой ветер»), поднимающая ураган и сметающая дома. В германских поверьях о Дикой охоте по небу в стремительном танце вихря проносятся сонмы призрачных теней, направляющихся в ад. Согласно древнеримскому преданию, внезапно налетевший во время военного парада вихрь унес Ромула, легендарного основателя и первого царя великого Рима.
У многих народов сложились представления о четырех ветрах, повелевающих четырьмя сторонами света и подчиненных, в свою очередь, единой мистической силе. Греческий владыка ветров Эол управлял Бореем — бородатым и длинноволосым северным ветром, обитавшим в холодной мрачной Фракии; крылатым Нотом — южным ветром, распространявшим влажный туман; стремительным Зефиром, «несущим жизнь» западным ветрам, и яростным губителем кораблей Эвром, олицетворяющим штормовой юго-восточный ветер.
Североамериканский «делатель ветра» Такушканшкан, ассоциировавшийся у дакота с черным цветом, символизировавшим ночное небо, соединял в себе все четыре ветра: Кабибонукку (северный), Шавондази (южный), Меджикивиса (западный) и Вабуна (восточный).
Антропоморфные, зооморфные и аморфные боги и духи ветров могут быть как добрыми, так и злыми, что вполне согласуется с их двойственной природой. Полинезийские повелители ветров Веро- матаутору и Таирибу, божественные брат и сестра, живущие у подножия громадной скалы, на которой зиждется весь мир, держат бури и ураганы заточенными в пещере, выпуская их на волю лишь в том случае, если необходимо примерно наказать злодеев и греховодников.
Чассажи, хозяйка ветров у лакцев, мыслимая в образе пожилой женщины с длинными распущенными волосами, трогательно заботится о вдовах и сиротах, но терпеть не может грешников и тунеядцев.
Исключительно благосклонны к людям ведические боги ветров: Вата, стремительно мчащийся по воздуху на своей невидимой колеснице, приносит им исцеление и долголетие, а тысячеглазый и быстрый как мысль Ваю дарует потомство, коней, славу и мгновенно рассеивает наседающих врагов. Однако тем же самым Ведам ведомы и маруты — буйные духи ветров, нагоняющие среди дня непроглядную тьму, сотрясающие скалы и опрокидывающие деревья подобно взбесившимся слонам.
Очень любопытен и предок урагана Хуракан из мифов киче — злобный и могущественный Хуракан одноног, что позволяет идентифицировать его со смерчем. Особую враждебность к людям проявляет Энлиль, шумерский бог ветра, насылающий чуму, потоп или засуху, но и ему далеко до дьявольского коварства каджи, армянских духов бури.
Каджи похищают детей из колыбели, подменяя их своими уродцами, зверски мучают скотину в хлеву, а иногда вдруг появляются среди людей в облике их знакомых, завлекают к колодцам или пропастям и сталкивают вниз. Человеку, чудом сумевшему унести ноги от каджи, тоже не позавидуешь — от перенесенного потрясения несчастный навсегда лишается разума. Вот уж, поистине, напасть так напасть!
Впрочем, обуздать буйство ветров, если верить некоторым народам, совсем нетрудно. Для этого достаточно принести духам бури жертвы, т.е. накормить их. Практичные и экономные тирольцы и швабы, не любившие попусту переводить продукты, бросали против ветра горсть муки со словами: «Вот тебе, ветер, только уймись».
Иное дело — щедрые полинезийцы, не скупившиеся на богатые дары. Эти подчас и последний кусок от себя отрывали, чтобы умилостивить стремительных духов. Накладно, конечно, но и выгода большая: пусть только эти негодяи с соседнего острова попробуют напасть, могучие прирученные вихри мигом перевернут все их каноэ кверху килем!
В средневековом, ренессансном и постренессансном изобразительном искусстве ветры предстают в виде человеческих голов, дующих изо всех сил. Та же эмблема использовалась и в картографии того времени, и в геральдике, например, в гербе римского папы Пия VI (1775—1799).
В истории некоторых народов ветер сыграл весьма существенную роль. В Японии камикадзе («ветер с небес») — великий символ божественного покровительства и защиты. Происхождение данного символизма таково: в 1570 году, когда к японским островам приблизился огромный флот китайского императора, внезапно налетевший тайфун разметал вражеские корабли по морю, защитив жителей Страны восходящего солнца от вторжения иноземных захватчиков.
Возрождение древнего символа произошло в конце Второй мировой войны, только на этот раз роль божественного ветра с небес взяли на себя самоотверженные летчики- камикадзе, бесстрашно таранившие американские военные корабли на своих начиненных взрывчаткой самолетах-гробах.
Для людей, населяющих прибрежные тропические районы Земли, свежий морской и береговой бриз, охлаждающий и очищающий воздух от массы болезнетворных бактерий является природным символом жизни, тогда как для обитателей засушливых территорий планеты знойный и пыльный суховей — сущее веяние смерти, недаром арабы прозвали его «огненным ветром» и «дыханием смерти».
В каждой стране губительный суховей носит свое собственное наименование: в Испании он зовется левече, в Средней Азии — афганцем, в Аравии — самумом, в Египте — хамсином, в Северной Африке и на Сицилии — сирокко… Вот как описывает мертвящее дыхание сирокко великий романист Александр Дюма в новелле «Паскаль Бруно»:
«… сирокко, иначе говоря, «хамсин» — это бич арабов; его горячее дыхание, зародившись в ливийских песках, обрушивается на Европу под напором юго-восточных ветров, и тотчас же все пригибается к земле, вся природа трепещет, сетует, и Сицилия стонет, словно перед извержением Этны; люди и животные беспокойно ищут убежища и, найдя его, ложатся, с трудом переводя дух, ибо сирокко побеждает всякое мужество, подавляет всякую силу, парализует всякую деятельность.
Палермо терпит смертную муку, и это длится до тех пор, пока чистый ветер, прилетевший из Калабрии, не вернет силы гибнущему городу…»
Как своеобразный эталон непостоянства и вечный источник неожиданных перемен, ветер создает человеку массу проблем, особенно в сфере сельского хозяйства, поэтому в метеорологии с капризной изменчивостью воздушных течений призвана бороться так называемая «роза ветров» — довольно сложный график, отмечающий спектр повторяющихся направлений ветров, а также их среднюю или максимальную скорость в определенный период года.
Ветер, господствующий в конкретный сезон года в той или иной местности, зафиксирован и в календаре многих народов мира как характерный символ определенного месяца.
Во французском революционном календаре, например, месяцем ветров является вантоз (2-я половина февраля — 1 -я половина марта), а в славянском календаре — сечень (январь), месяц, когда морозный ветер нещадно «сечет» лицо.
В морском деле эпохи парусного флота ветер имел решающее значение, поскольку скорость судна напрямую зависело от силы и направления ветра. В штиль, когда паруса обвисали, словно тряпки, корабли были совершенно беспомощны, и лишь галеры да мелкие весельные суденышки могли кое-как передвигаться по невозмутимой водной глади.
Эта зависимость от ветра прочно закрепилась в морской терминологии, точнее, в той ее части, где речь идет о курсе парусного корабля. Вот некоторые из этих терминов: бейдевинд — курс судна при встречно-боковом ветре; бакштаг — при попутно- боковом, а фордевинд, наиболее оптимальный и позволяющий паруснику развить максимальную скорость, — это курс, совпадающий с направлением движения судна.
Такое положение корабля, когда ветер дует в корму, моряки и называли «держать нос по ветру», хотя теперь это выражение означает иное, а именно умение хорошо ориентироваться в окружающей обстановке.
В фольклоре прекрасно проиллюстрирована вся основная символика ветра: его стремительность подчеркивает меткое сравнение «как ветром сдуло»; значение кратковременной перемены заложено в слове «поветрие» (например, «поветрие моды»); а эфемерность и пустота — в метафорах «бросать слова (или деньги) на ветер», «пустить по ветру» и т.д.
К последнему символическому значению тесно примыкает и красивая аллегория, рожденная из бессмертного романа о Дон Кихоте — «сражаться с ветряными мельницами», т.е. бороться с воображаемым, не существующим на деле противником.
Источник: Вовк О.В. «Энциклопедия знаков и символов» // М.: Вече, 2006.
